Боги, которые играют в игры - Глеб Кащеев

– Да как же нет. Есть церковь. Вон, если в окно посмотрите, слева на холме.

– Да там же какие-то развалины!

– Так точно. Вот там то и была церковь, да только обветшала с годами.

– Что же вы не следили за ней! – Слишком громко и взволновано воскликнул молодой. Старший положил ему ладонь на плечо и успокаивающе похлопал.

– Да следили, конечно, пока старый аббат был жив. Когда-то он эту церковь при нашей помощи и построил, когда пришел сюда. Хороший был человек, ничего не скажешь. Всем добрым словом и советом помогал – и мы ему тем же платили. Потом, когда стар стал – и крышу у церкви его чинили, чтобы, значит, постель ему не заливало. Потом, когда он слег уже – перевезли мы его к вдове одной, что за ним ухаживать вызвалась. Там и умер он спустя пару лет, а церковь с тех пор и разрушилась. Дом без человека долго не живет.

– Негоже так относится к дому божьему. Вижу, что давно никто не наставлял вас на путь праведный, если в запустение пришла церковь. Как достигнем мы Сарагосы, велю прислать вам сюда нового святого отца.

– Мы будем рады любому достойному человеку, – кивнул Дед.

– А где же вы собираетесь для молитв? – продолжал допытываться молодой.

Тут, до обидного некстати встряла жена, как раз ставившая перед гостями блюдо с фруктами:

– Да когда ж нам собираться то? Труд крестьянский – с рассвета и до поздней ночи, а иногда и ночами приходится пропавшую в горах скотину искать. Некогда нам молиться. Нам работать надобно.

Молодой аж грушей подавился от таких слов. Старший же противным вкрадчивым голосом произнес:

– В молитве надобно вверяться в руки Господа – и не оставит он детей своих и поможет в делах их. Сказано в писании: «Не думайте о дне грядущем, будьте как плахи малые, и позаботиться о вас Господь, как заботится он о птахах малых».

Дед понимал, что словами дело уже не исправишь, и коли святые отцы заговорили вкрадчивыми голосами, значит, вцепятся как клещи и не отстанут до последнего, но попытался чуть смягчить ситуацию:

– Видите ли, святые отцы, Господь за нас землю не вспашет и семя не бросит. Это птахи малые собрались зимой, да упорхали за моря, в теплые страны, а мы, ежели урожай не соберем, то зимой пол деревни с голоду помрет. У нас в холмах тут не все так, как в долинах, да в городах ваших. Господь – бог добрый, знамо, но он больше для городов подходит. У нас в предгорьях погода меняется по нескольку раз в день. Если крестьянин не чувствует саму соль земли, не слушает травы, что говорят ему о грядущем дожде, не слышит сок в деревьях, который просыпается по весне, ни будет дышать и жить землей своей, то не сможет прокормить детей, и никакой Господь ему в это не поможет.

– Да это же ересь! – молодой священник вскочил, грохнув кулаком по столу, отчего стоявший с краю горшок подпрыгнул, и свалился на пол.

Дед только головой покачал – этот горшок у них лет двадцать служил, а теперь к гончару Луи идти за новым придется.

Брат Педро положил руку на бедро юноши и посадил его обратно на лавку.

– Брат мой, – произнес он, обращаясь к напарнику – не будь так горяч в своих суждениях, ибо ересь нужно видеть там, где люди, принявшие Христа, отринули его из сердца и души своей. Здесь же, сдается мне, Господь наоборот посылает нам радость и возможность обратить к свету истинному души заблудшие, которые никогда еще не видели свет Христа.

– Как я понимаю, раз у вас нет ни церкви, ни священника, то и младенцев у вас никто не крестит? – Спросил он, повернувшись уже к Деду.

– Дык кому же…

– Значит, большинство в деревне не крестилось при рождении?

– Да, Аббат, когда был жив еще, не очень преуспел в этом, а помер он уже лет двадцать как.

– Вот видишь, брат мой, – опять обратился к Хуану старший, – Мы можем окрестить и привести в лоно церкви целую деревню, и не где-нибудь, среди дикарей за морем, а в самом сердце Арагона. Это великая радость и честь. Так что мы просто обязаны остаться тут на неделю-другую, чтобы выполнить миссию, которую подарил нам Господь.

Дед только тяжело вздохнул.

***

На следующий день святые отцы добыли большую бочку из-под вина, наполнили ее водой из ручья, совсем загоняв несчастных солдат, ибо им пришлось ходить с ведрами с полкилометра туда и обратно. Наконец, когда для крещения все было готово, святые отцы принялись уговаривать народ. Сначала они поймали сельского дурачка, что, в отличие от более умных односельчан, наблюдавших за представлением из-за шторок на окнах, шатался по площади и мешался у солдат под ногами. Дурачок воспротивился насильному купанию и закричал, что его рано еще топить, он только жизнь свою молодую начал.

Святые братья, посовещавшись, решили окунуть в воду одного из солдат, чтобы ни у кого не возникало сомнения в безопасности сей процедуры. Из восьми добровольцев, истекающих потом и жаждущих окунуться в ледяную воду, отобрали одного, который с улюлюканьем, неодобрительно воспринятым священниками, окунулся в бочке и выскочил из нее здоровый и довольный.

Дурачка, тем временем и след простыл, и, в результате, святым отцам пришлось идти по домам, собирая потенциальную паству. Дед уныло тащился следом за ними.

В первом же доме у Брата Педро вышел небольшой конфуз. Молодая женщина категорически отказалась идти купаться с двумя мужчинами, сделав, при этом пару таких намеков на бесстыдство святых отцов, что даже у сдержанного на эмоции брата Педро покраснели кончики ушей. Когда же священники предложили ей крестить младенца, что мирно посапывал в люльке, молодая мать запретила им даже думать об этом, ибо: «Вы там только что своего грязнулю вымыли, который, поди уж, год не мылся, судя по запаху, а у него еще парша на ногах подозрительная, а теперь ребенка туда окунать? Нет уж – Соль, говорила, что негоже это. Да вода еще холодная – простудите ребенка еще».

Попытки уговорить мать вверить ребенка в руки Господа, и что крещение абсолютно безопасно, так как святость воды делает ее чище горных источников и никому еще крещение не наносило вреда, не удались. Мать заявила, что еще более безопасно для младенца – спать в люльке, да сосать мамкину сиську, кстати, вот как раз время кормления – и не смутит ли святых отцов сей процесс? После этого оба монаха удалились и направили стопы в следующий дом, где, как любезно указал Дед, тоже имеются некрещеные дети. К этому дому Брат Хуан позвал за собой еще и солдат, во главе с сержантом.

Детей, и правда, имелось достаточное количество – за столом сидело пятеро, в возрасте от тринадцати до двух. Но и тут попытки святых отцов уговорить на крещение хотя бы детей не увенчались успехом. Брат Педро, даже распалившись, попытался схватить за руку старшего мальчика, но тот, ловко увернувшись, выбежал за дверь. Совсем выйдя из себя, священник обернулся и выразительно поглядел на сержанта, но Дед, наклонившись к самому уху Брата Педро, прошептал:

– У них отец – кузнец. Работает в пяти минутах бега отсюда.

– Ну и что теперь? – от злости Брат Педро на время потерял привычную рассудительность.

– А то, что пацаненок за ним побежал, а он этих восьмерых сопляков, случись ему осерчать, одним ударом дрына всех пополам перешибет зараз, а ему в кузне еще старший сын помогает.

Брат Педро помялся, но затем, плюнув в сердцах, вышел из дома.

Около двух часов заняло у святых отцов путешествие по деревне от дома к дому, и с каждым двором их шансы получить хоть одну заблудшую душу для крещения таяли как снег в мае. Деревенские, видя, как поступают односельчане, удостоившиеся визита двух чудаков в серых рясах до них, понимали, что не стоит быть белой вороной и выставляться на посмешище, и посылали священников все веселее и решительнее. Дед, ходивший за спиной у священников, только неодобрительно крякал, да показывал, за спиной святых отцов, кулак тем дурам, что вслух упоминали имя Соль.

К тому времени, как солнце стало совсем нещадно палить, монахам, видимо, окончательно напекло голову, ибо они решили совершить молитву, чтобы Господь направил заблудшие души по верному пути и ниспослал им хотя бы одного добровольца, для чего бухнулись на колени прямо рядом с бочкой и запричитали, перебирая четки.

Спустя час, когда лысины их уже лоснились от пота, Дед послал к ним жену с банкой лимонада, чтобы святые отцы утолили жажду, но, от этого, они почему-то только пришли в негодование, лимонад пить не стали, но и молитвы прервали, и ушли под крышу, в ту комнату, что им выделили.

Ближе к вечеру монахи вновь выползли на улицу и долго бродили по окрестностям, о чем-то беседуя.

Вечером, когда Дед, уже совсем было успокоился, что беда прошла стороной, наоборот грянуло. Брат Педро за ужином внезапно спросил:

– Скажи, уважаемый, а куда дальше ведет та дорога, по которой мы приехали?